Управляющий партнер юридической компании «Консул & Рубикон» Дмитрий Зипунников принял участие в работе круглого стола по теме «Банкротство юридических и физических лиц: возможности и риски»

Управляющий партнер юридической компании «Консул & Рубикон» Дмитрий Зипунников принял участие в работе круглого стола по теме «Банкротство юридических и физических лиц: возможности и риски»

11.05.2016 г. управляющий партнер юридической компании «Консул & Рубикон» Дмитрий Зипунников принял участие в работе круглого стола по теме «Банкротство юридических и физических лиц: возможности и риски», выступив с докладом о банкротстве физических лиц. Мероприятие организовано журналом «Деловой Волгоград» и Волгоградским отделением «Опора России».

Среди участников были представители бизнеса, юридического и аудиторского сообщества, а также «Делового Волгограда» и «Опоры России». Участники круглого стола обменялись опытом и мнениями. Общение в рамках круглого стала, как единодушно согласились все присутствующие, было интересным и продуктивным.

 Андрей Удахин, руководитель ВОО «ОПОРА России»: Я уже на протяжении многих лет говорю, что мы всегда ждем лучшего момента для развития бизнеса: решаем одни задачи, но тут же получаем новые проблемы. Нам хочется, чтобы помощников у бизнеса было как можно больше, причем помощников действительно эффективных, поэтому мне вдвойне приятно видеть здесь представителей юридического сообщества Волгограда. Задача нашей организации — выявлять болевые точки во взаимоотношениях предпринимателей и власти и устранять их: думаю, сегодняшняя наша встреча может быть полезной в этом смысле. Александр Акулиничев, шеф-редактор журнала «Деловой Волгоград»: Одна из целей нашей встречи — донести до читателей информацию о том, как работает закон о банкротстве физических лиц, вступивший в силу без малого год назад. Случается, что некоторые законопроекты, о которых в России много и подробно говорят, в итоге оказываются не совсем понятными или даже не слишком нужными. К примеру, долго обсуждалась идея отмены так называемого «мобильного рабства», чтобы каждый абонент мог сменить оператора, сохранив свой номер телефона. Однако когда закон был принят, он оказался маловостребованным: по всей стране этой опцией воспользовались считанные тысячи человек. Закон о банкротстве физических лиц также был предметом всеобщего внимания — а какова в итоге его реальная полезность? 

Алексей Дудин, юрист и бизнес-консультант: Закон этот России был нужен давно, поэтому тот факт, что он наконец действует, однозначно положительный. Но судебная практика по нему пока только вырабатывается, поэтому говорить о масштабном опыте работы по этому направлению еще не приходится. В СМИ и среди юридических компаний бытует мнение, что число банкротств далеко от ожидаемого: например, в Волгоградской области возбуждено порядка 140 дел. Первые, кто воспользовался этим законом, — это не какие-нибудь валютные ипотечные заемщики, а бизнесмены, пытающиеся таким образом списать огромные, порой миллиардные долги. 

Юлия Александровская, администратор форума «ВолгаСуд»: В основном, этим законом пользуются собственники бизнеса, давшие поручительство по кредитам для своего бизнеса: по моим оценкам, эта категория составляет до 90% всей клиентуры. На мой взгляд, в самом этом законе заложен ряд бомб замедленного действия: скажем, размер вознаграждения финансового управляющего установлен в 10 тыс. руб. за одну процедуру (реструктуризация или реализация имущества). Процедура занимает примерно полгода — попробуйте найти специалиста, который будет работать 6 месяцев за такую сумму! В результате наш город прогремел на всю страну: одна должница подала заявление на признание банкротства, четырежды обращалась в различные организации с просьбой представить кандидатуры арбитражного управляющего — в ответ получала либо молчание, либо отказ. Производство по ее делу было прекращено, и теперь в интернете гуляет обращение этой гражданки к президенту России с просьбой заставить управляющих работать за деньги, прописанные в законе. Такое ощущение, что люди избирательно подходят к исполнению закона: «Взял кредит — отдай» почему-то оказывается необязательным, а «Работай за 10 тыс. руб.» — предельно строгим. Поразителен перечень документов, которые необходимо приложить к заявлению о банкротстве: любой юрист, собирающий их, устанет, а уж физическое лицо без профильного образования и навыков общения с госорганами и вовсе не в состоянии с этим справиться. И, кроме того, уже есть судебные решения, согласно которым процедура банкротства гражданина завершена, но от долгов тот не освобождается. 

Александр Акулиничев: Что же это означает — «банкрот, не освобожденный от долгов»? 

Юлия Александровская: Если установлена недобросовестность учредителя и/или руководителя юридического лица, они могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, даже несммотря на то, что юридическое лицо ликвидируется и исключается из реестра. Физлицо, признанное банкротом, в отличие от юрлица, никуда не исчезает, человек продолжает жить и здравствовать, а значит, если в ходе процедуры банкротства выявлена недобросовестность, долги его списаны не будут. 

Дмитрий Зипунников, адвокат,  управляющий партнер юридической компании «Консул & Рубикон»: Больше половины тех должников, с которыми по банкротству физлиц сейчас работаем мы, это индивидуальные предприниматели. Все обратившиеся к нам по этому поводу — те люди, с которыми мы уже давно работаем: пожалуй, дело тут в общем правовом нигилизме российского общества — многие граждане просто не доверяют юристам или считают ненужным обращение к их услугам. И да, действительно, многие считают, что финансовый управляющий обязан работать за оговоренные в законе 10 тыс. руб., которые тот получает только по завершении всей процедуры. А поскольку должник зачастую обосновывает финансирование процедуры наличием у него какой-нибудь оргтехники или мобильного телефона, получается, что управляющий расходы несет самостоятельно в эфемерной надежде, что они будут компенсированы. При этом страховые компании, вплоть до грандов вроде ВСК, отказываются страховать ответственность финансовых управляющих, а риск получить штраф за любое малейшее нарушение огромен. Неудивительно, что арбитражные управляющие с неохотой соглашаются участвовать в таких процедурах. Банкротство юрлица в среднем по рынку Волгограда обходится в 300 тыс. руб. за комплексную услугу, для физлица — в 150 тыс. руб., плюс 45 тыс. руб. на расходы, такие как госпошлина, вознаграждение финансового управляющего, публикация в газете «Коммерсантъ», Едином федеральном реестре сведений о банкротстве, почтовые расходы, расходы на организацию и проведение торгов. Рисков при работе с физическими лицами больше, а за собственные деньги человек переживает гораздо больше, чем за корпоративные, — вплоть до того, что один и тот же клиент совершенно по-разному ведет себя, оплачивая более дорогую услугу как юрлицо и более дешевую как физическое. Тем не менее, я прогнозирую, что законодатель обяжет финансовых управляющих браться за обязательные процедуры банкротства — и это может стать одним из условий сохранения статуса управляющего. 

Алексей Дудин: Я хочу подчеркнуть, что в процедуре банкротства, в законодательстве, ее регулирующем, в принципе не может быть легких решений, потому что в самой ее основе всегда лежит конфликт интересов: предприятие хочет разобраться с долгами, кредиторы — вернуть деньги, арбитражные управляющие и юристы — получить вознаграждение. Значит, определенные трения, несогласие здесь будет всегда — и это нормально. 

Лилия Кюнкрикова, ООО «Элоя маркет»: Возможны ли ситуации, когда физическое лицо, уже запустившее процедуру банкротства, на каком-то этапе приостанавливает ее, передумав? 

Алексей Дудин: Если должник приходит к пониманию с кредиторами, в любой момент все вопросы можно урегулировать с помощью мирового соглашения. Если есть какое-то конкретное предложение, оформленное на бумаге, — обо всем можно договориться. 

Ольга Шибайло, ООО «Аудит-НВ»: Кто чаще выступает инициатором банкротства физических лиц — сами граждане или кредиторы? Алексей Дудин: Согласно комментариям специалистов, соотношение примерно равное. 

Юлия Александровская: Банкротство — такая сфера, где все не то, чем кажется. Если мы видим, что заявление подано кредитором, это еще не означает, что перед нами незаинтересованное лицо. Примеры можно найти и среди волгоградских бизнесменов. 

Дмитрий Зипунников: Цель института банкротства — соблюсти как интересы должника, так и интересы кредитора, это своего рода диалектическое единство. При этом я считаю, что если должник добросовестен и способен нести текущие расходы в деле о банкротстве, его долг необходимо списать. 

Филипп Рязанов, ВВЦ «Регион»: Любая бизнес-операция — это взаимный риск двух контрагентов. Банкротство должно служить оздоровлению предприятия или финансовой ситуации физического лица — и надо учитывать, что при оформлении какого-либо соглашения рискует не только заемщик, но и банк. Насколько равномерно соблюдаются интересы обеих сторон — очень важный вопрос. Процедура банкротства должна в равной мере соблюдать интересы и того, кто выдал кредит, и того, кто его получил. Мы не можем запретить людям быть глупыми — так что человек имеет право что-то не рассчитать, не всегда за каждым фактом невыплаты кредита стоит умысел. Поэтому слишком жесткое правоприменение здесь опасно. 

Ольга Шибайло: Как в нашем разговоре, так и в других публичных обсуждениях я вижу некую подмену понятий: банкротство по умолчанию считается способом избавиться от долгов, тогда как в этом термине заложена другая суть — «несостоятельность исполнить обязательства». То есть цель того, кто банкротится, заключается не в уходе от уплаты долгов, а в доказательстве своей неспособности исполнить обязательства. Может, потому эта процедура и не работает как должно, что мы изначально присваиваем ей неправильную цель? То есть в случае с физическим лицом речь должна идти не о том, чтобы освободить его от долга, а о том, что человек в состоянии погасить долг в будущем, а трудности его носят временный характер. 

Алексей Валуйский, управляющий партнер ООО «Юрикон-В»: На мой взгляд, никакой иной цели, кроме списания безнадежных долгов, институт банкротства не преследует. Реорганизация, реструктуризация — все это от лукавого, считаю я, как человек, более двадцати лет занимающийся банкротством. Законодательство будет корректироваться и со временем практика доведет процедуру до того совершенства, какое можно видеть в других странах — в Германии, Великобритании или США, где банкротству как институту уже более 100 лет. Нельзя подходить к людям предвзято, заведомо считая всех обманщиками и негодяями и строя на этом всю процедуру. Если говорить, например, о преднамеренных банкротствах, каждый год по стране привлекается к уголовной ответственности по ст. 196 УК РФ 30-40 человек, это ничтожный процент относительно общего числа банкротов, даже несмотря на высокий уровень латентности данных криминальных деяний. То же будет и с физическими лицами: если уж запускается процедура банкротства, то совершенно очевидно, что ничего уже этот человек вернуть не сможет! Хороший пример — Соединенные Штаты: там в среднем в год происходит более 1 млн процедур банкротства, на порядок больше, чем у нас, — и в основном это физические лица. Для сравнения: в России с момента введения процедуры банкротства граждан (01.10.2015 г.) подано только 20 000 заявлений. Как в США разбираются с таким количеством дел? Очень просто: арбитражный управляющий за две недели оценивает финансовое состояние должника, дает заключение суду, и суд освобождает гражданина от долга. Банкрот на время лишается права заниматься бизнесом, но фактически ему дается возможность один раз совершить ошибку и не вернуть кредит — зато система банкротства работает как часы. Думаю, рано или поздно мы тоже придем к такой облегченной форме. Хотя, конечно, в США последствия от банкротства, в части поражения в правах, гораздо серьезнее, чем в России сейчас. Тем более, в Штатах при повторном банкротстве к должнику применяются более строгие меры ответственности, при этом упрощенная форма рассмотрения дела не применяется.